Неделя драматургического марафона «Механика памяти» была неоднозначной, но точно не оставила равнодушной своих зрителей. Впрочем, каково время, таков и Фауст…
Всегда зачарованно слушаю направляющий голос в новых лифтах. А вот давеча пришлось на себе прочувствованно испытать, что это значит: движение вверх, движение вниз. Шли первые дни сентября, а с ними неделя драматургического марафона «Механика памяти» (второе по счету детище режиссера Евгения Ланцова, во славу юбилея столицы земли Вятской), на сей раз посвященного ее ученым людям.
В прошлый год марафон не имел тематической направленности, был подготовлен в авральных темпах по причине проблем с затянувшимся финансированием, однако прошел на ура. Первый блин отнюдь не вышел комом, имел все признаки живого, спонтанного и вдохновляющего процесса, когда явные драматургические удачи чередовались с, мягко говоря, скромными результатами, а в целом оставил прекрасное впечатление именно от внеинституциональной, бьющей ключом самостоятельной активности театральных деятелей, живущих в городе и за пределами, а также местных ученых, литераторов и много кого еще. Видимо, не в последнюю очередь благодаря участию почетного гостя марафона и его главного арбитра Николая Коляды. А скорее всего — даже в первую очередь, ибо ныне равноценной ему фигуры не оказалось и сразу «что-то пошло не так». Вяло. Скучновато. Надуманно.
Я имею в виду собственно эскизные спектакли, которые были написаны различными драматургами (не известными «Наблюдателю», кроме бывшего завлита Драмы Нины Тодыбаевой) в честь этнографа Зеленина, психиатра Бехтерева и основателя ботанического сада Истомина, и поставленные приглашенными иногородними режиссерами. Плюс амбициозная как бы лекция про селекционера Рудницкого, крайне неудачная и малоинформативная. Но кстати, вариант с Истоминым был в общем-то и хорош: не затянувшийся в отличие от других, а занявший всего полчаса – что как-то даже и не хватило, столь лаконично режиссер высказался, безжалостно покромсав исходный текст, взяв из него самую малость. Зато он здорово придумал, как использовать прелестную полусферу в ботаническом саду, переполненную зрителями, вынес действие за ее прозрачную стену, наполнив символическими телодвижениями персонажей, главное из которых было самоопрокидывание ящика земли на голову бедолаги садовода (он отставной военный в солдатской шинели). А что ему еще оставалось, как самому стать дубом – во время жестоких постреволюционных испытаний. Сад-то отобрали, взлелеянный им до малого кустика… и вскоре самоубился вятский деятель Алексей Истомин.
Ну и в результате хоть немного потом поговорили и много аплодировали, хвалили. Другим марафонцам этого не досталось, а сильно хотелось, по причине хорошей теплой погоды, скорее на воздух, прочь из выморочного пространства. О себе говорю, конечно. Однако кульминацией мероприятия стали не драмы вятских ученых людей, а как раз приглашенный из частного Спб-ского театра моноспектакль — скоморошина про господина Фауста, аттестованный г-ном Ланцовым как нечто невероятно гениальное. Перед началом он даже завидовал зрителям – тому, что вот сейчас, вот сейчас они это увидят. И боже! они увидели.
Мне скушно, бес
Приключения Фауста (в его отношениях с Мефистофелем) в стилистике народного площадного театра исполнил молодой артист, как две капли воды – лицом, голосом, буйной кудрявой шевелюрой, самой манерой — похожий на известного историка Виктора Бердинских. Последний, впрочем, будучи с семьей на этом спектакле, решительно опроверг мои подозрения, да и вообще ушел с середины, а потом зло раскритиковал работу режиссера и артиста. Так, собственно, что это было? За что рукоплескала, восторгалась одна часть зала, а другая внутренне плевалась, будучи возмущена до глубины души этой непристойной пародией на шедевр мировой литературы? Вот именно за это, за самое. Молодой человек, прекрасно владеющий телом, сразу до предела взвинтивший эмоцию и вошедший в раж, ни секунды не находился в покое, а как чертик из табакерки выпрыгнувший, непрерывно скакал, вихлялся, нарезал круги, бурно потел, сбрасывал и вновь надевал свое грязное рубище (одновременно взаимодействуя с куклами, что было, полагаю, непросто) и непрерывно же с удовольствием изрыгал непристойности, большей частию не имевшие отношения к сюжету. Все это выглядело довольно однообразно, не имело драматургического развития, и вскоре надоело: уж быстрее бы он прошел по всем этапам сделки с дьяволом. (Что было действительно смешно, так это обжорство, коему Фауст предавался, якобы, в самом ее начале. Ладно.)
Все-таки этот т.н.Фауст по условиям договора скончался: юноша-исполнитель громко озвучивает что-то вроде эпохальной формулы «умер максим, да и х-р с ним» плюс еще целую серию своих богомерзких куплетов, буйный зритель неистовствует с криками браво (тихое меньшинство — наоборот в шоке). Скорее на воздух. Отдыхать, забыть как страшный сон. Далее — думать.
Кто это приветствовал? Естественно, молодежь, для которой любой движ (а тем более с непристойностями) предпочтительней мысли и слова. Тренированное тело однозначно нужнее ума и сердца. Какой еще нафиг Фауст с его сложностями, надоело. А мы будем веселиться и наслаждаться (как, впрочем, и обещано было в программе. Театр же теперь тоже услуга). Еще кто? Модные старики, страшно боящиеся, что их столкнут с корабля современности, и предающие таким образом сами себя, почитайте-ка Кундеру, если вы знаете кто это. Интеллигенты, давно изнывающие в своем сословии от его оков и традиционной морали. Освободим же подсознание. Расслабимся наконец, заплюём основы. Потащим презренный низ на сцену, мало нам еще мата на улицах. В целом набирается изрядная адресная аудитория. Каково время, таков и Фауст, как днем ранее доходчиво и весьма демократично объяснила нам доктор филологии Нина Осипова на лекции о Фаусте. И это было прекрасно. А ее молодая коллега из культурологов профессионально и очень интересно разобрала великое кино Сокурова, многим не вполне понятное, а тут сразу прояснило. В целом же такую раздвоенную и сильную реакцию публики на питерского скомороха следует, наверно, записать все-таки достижением марафона. Скандальность — родная сестра успеха, маркетинговый ход.
К удачному эскизу про ботсад добавим еще два хороших события – уже упомянутую академическую лекцию и экскурсию Светланы Дождевых, культуролога же. Последняя, с ее громким жизнеутверждающим голосом и повадкой лидера, провела изрядную группу поклонников по неочевидным архитектурным шедеврам Вятки, которые интересны тем, что по ним можно четко понять отличительные особенности стилей прошлого и настоящего – от классицизма до постмодернизма – и научиться не путать одно с другим.
Мэри ЛАЗАРЕВА
P.S. Без Коляды?
А в итоге. Ни разу не злобный критик (организаторы марафона работали в подготовительном периоде не менее полугода, старались волонтеры, отдадим им должное за энтузиазм), «Наблюдатель» остается в грустном недоумении. Что это было и для чего. По определению миссии, следовало вызвать жгучий интерес вятской молодежи (не на культурных же пенсионеров рассчитывали, они никому не нужны) к успешным ученым и деятелям, прославившим Вятку. Развивать местный патриотизм. Но добродетель оказалась скучна, а порок притягателен — чему восторженно рукоплескал сам вдохновитель и организатор. Качество представленной драматургии и режиссуры было весьма низкого качества, актерская игра тоже шла абсолютно без драйва и понимания задачи. Но почему? В прошлом году всё быстро сваляли на коленке в последний месяц и получилось прелестно. Нынче объявили конкурс пьес и провели отбор задолго до показа, все можно было успеть. Однако гора родила мышь. В чем тут дело, что изменилось, Русь, дай ответ. Не дает ответа…