Не буду хаять репертуарные спектакли, они неизменно радуют или хотя бы удивляют, но все самое лучшее, самое интересное и свежее происходит в театре на Спасской «для своих», ну или почти своих (тех, кто хочет приобщиться к его здоровой молодой энергии) – в читках и лабораториях. Коих с приходом Егора Чернышова в главрежи стало отрадно много. Впрочем, тема последней – «Разбор вещей» памяти Михаила Угарова повергла сперва в скепсис: типа, первая любовь, как скучно. Хотя, с чем еще, чтоб уж наверняка попасть в нерв юного поколения, обратиться к этим странным, часто агрессивным, абсолютно непознаваемым, закрытым и неуправляемым существам, которым смартфон дороже родины и матери, однозначно? Которым все окружающие теперь почему-то должны: угождать, уступать, слушать, понимать, сочувствовать, не перечить и материально обеспечивать, желательно всю жизнь — зато они вообще никому ничего не должны и да пребудет так.
Вот театр и думает, на каком таком языке и о чем можно с ними поговорить о них-любимых? (а не, к примеру, о Достоевском). Для этого серьезно и долго готовится мероприятие — отбирается, при участии культовой фигуры современного лабораторного движения Олега Лоевского, шесть молодых, хорошо образованных, уже напрактиковавшихся и в своем деле известных молодых драматургов и режиссеров, чтобы они в своих постановочных парах подготовили и показали здесь три эскизных (быстрых) спектакля, дабы отобрать лучшее для полномасштабной работы в театре на Спасской.
Первый показ вогнал наблюдателя в глубокую тоску непонимания – зачем, вообще, все это, а главное о чем, о ком; примерно в том же ключе об эскизе отозвался гуру Лоевский, колоритный усталый (от славы?) немногословный дядька с мрачноватым юмором, одетый в хулиганскую майку «порно фильмы». Подумалось, ничего у них не выйдет окромя надуманности, отдельных фишечек для своих, на которые приглашенные гости непрерывно, избыточно ржали, бодря товарищей. В общем, та еще атмосфера, фальшак. Все, думаю, дальше без меня.
Но пошла, конечно , и по окончании спектакля Ирины Васьковской, Радиона Букаева с банальным названием «Мама, расскажи про любовь» была уже не просто удовлетворена новым опытом, но — счастлива, каковое случается после театра довольно редко: хотелось всех обнять и любить. Столь ловко и умело авторы манипулировали сознанием зрителя, от первоначального моего фуууу (театральная молодежь, ни разу не играя, а как тут и было, сидела за столом в своих смартфонах, злобненько перелаиваясь меж собой и комментируя посты, а потом одна пара и вовсе истерично разругалась, ибо девушки – источники агрессии, как же им трудно-то, бедолагам, приходится переживать половое созревание). Так вот, от актуальной ругани тинэйджеров постепенно и ненасильственно вырулили на мирный опыт предыдущих двух поколений, которые тоже актуально самовыразились – о своей любви. Однако напрасно Егор Чернышов заключил напоследок, что в сущности люди остались те же, и мало что изменилось в отношениях – нет, они очень изменились поведенчески, многое потеряно, и плоховато у них с чувствами, тем более с любовью.
Но как же классно все было смикшировано в общем коллаже, сколь вдохновенно весело (где надо) сыграно, и непримиримо суровые готы с эмами, и горестный папа эмы (Михаил Андрианов) с его безответным родительским монологом (вся моя жизнь – это бояться и ждать!!!), и целомудренно-радостные (неправда, но пускай, ибо по контрасту) советские пионэры во главе с секс-символом всех лагерных времен физруком, и директор лагеря Анатолий Свинцов (привет от бессмертной киноклассики Климова-Лунгина) про дисциплину, с рассказами о былых проделках и убаюкивающим заклинанием в финале: а теперь всем спать… спать … Бездна иронии, органичного пространства, остроумного ретро, жизненной правды, гуманизма и веры в возможность диалога.
А надо сказать, два последних эскиза были интимно показаны (и сильно от этого выиграли по ряду причин) на неспецифических площадках: в бутафорским рабочем цехе и буфете с вестибюлем. Так что г-н Лоевский безответственно посоветовал «сдать вашу большую халабуду в аренду», а играть в таких вот тесных симпатичных пространствах. (Ага, а кто будет зарабатывать актерам на пропитание и руководству на хлеб с маслом, Пушкин, наше все? коего томики подарили участникам на память от СТД).
Без берегов. Про них
Завершила лабораторию совместная работа Рината Ташимова, Светланы Баженовой « Не Дубравка», настоящая бомба (ненавижу слово, но это было именно так!) Сидим-ждем начала, раздраженная девушка в черной толстовке-униформе что-то такое делает со шторой, в итоге срывает ее и она с грохотом валится в публику прямо с гардиной. Это спектакль уже начался. Сразу понятно, что происходит с героиней: жертва гормонального взрыва и семейного неблагополучия, она мечется по периметру мучительно страдая от любви к взрослому мужику. А это мало того что опять же физрук, так еще и хач! Воплощение брутального эротизма ( Александр Трясцин). И уж каково мило, весело и музыкально они поиграли в физиологию, просто прелесть, это ж надо придумать! Физрук сразу проштрафился и злобно послан, однако любовь не кончается. Что-то такое она испытывает к папе-алкоголику (неявный фрейдизм), но у папы вдруг рак — и всё, потом сапфическое чувство к балерине Марине ( в фойе исполняется отличный кордебалет), звучит музыка и непрерывный раздраженный ор, иначе наша героиня не говорит, не умеет, а эта Марина (Нина Чернышова) тоже вполне себе фашистка. И еще мама, явная всему на свете обуза, но … это тоже любовь.
Веселенькая атмосфера! В вихре диких эмоций (играть, выдержать такой ритм и накал страстей может только юная артистка – талантливая Александра Попова, взрослого сразу хватит удар) распахиваются окна, действие выплескивается на улицу, парочка носится (красиво!) по брусчатке со шторой как с флагом на глазах у ошалевших прохожих, и это уже как бы финал. Не счастье, так умиротворение настигает девушку с детсадовским однокашником , а на самом деле из ее подсознания выдернута заноза – осуществлен успешный психоанализ. В пересказе сюжета сие не очень-то впечатляет, катарсиса маловато, но энергия, но вдохновение! Как в последний раз. И – очень уж талантливо, безбашенно все поставлено, сыграно и размещено в скудном пространстве с барными стойками; а больше ничего вроде бы и не нужно. И мы тут в самом эпицентре любви-нелюбви, и пробирает до костей, не отсидишься, вау.
Собственно разборы вещей в исполнении Лоевского – тот еще театр в театре, уникальный. Век бы его слушать: все-то он давно понял про подростка, школу и государство, общее жизнеустройство, и про место современного театра в нем (незавидное, прямо скажем), хоть записывай все его мудрые сентенции дословно, кто еще так-то с нами поговорит. Но хорошего понемножку, этот знатный мужчина, поди, дорого стоит. А вот в частности – было сказано про специальную «тюзовскую хрень», которую гонят некоторые коллективы чисто формально, незнамо зачем и для кого, лишь бы побыстрей отработать малую зп и свалить домой. А ваш театр, сказал он, «не убитый», живой, и люди в нем хотят работать. Ну, это-то мы и так знаем.
Мэри ЛАЗАРЕВА
спасибо, написано с душой, скепсисом и знанием дела. И все в точку