8 и 9 мая, два дня, под самым носом и незаметно для толп ликующих горожан, в театре на Спасской шел напряженный, честный творческий поиск — «героя нашего времени». Такова вторая, после «первой любви», тема весенней лаборатории им . Михаила Угарова «Разбор вещей» при участии Олега Лоевского, а также иногородних молодых драматургов и режиссеров, где отрабатываются идеи и формы будущего спектакля для широкой публики, а публика узкого круга (более или менее специальная) получает свои живые эксклюзивные впечатления «здесь и сейчас», и больше никогда.
Впрочем, каждому свое, и буду говорить, как принято сегодня, только за себя: в этих тесных зрительских рядах, без какого бы то ни было упоминания об операции (тут все чтили новые правила жизни в госучреждении, да и тема лаборатории была объявлена задолго до того), я впервые за много времени почувствовала себя среди своих, надышалась воздухом свободной мысли и незримого сообщничества, обрела какую-никакую почву под ногами… Хотя совершенно еще непонятно, что на ней вырастет, ибо, как вынужден был ответить г-н Лоевский на вопрос о перспективах и новом языке российского театра в текущем моменте и на будущее, этого никто, конечно, сейчас не знает и знать не может: пока все живут по инерции.
Но здесь, на Спасской, в эти два дня точно не наблюдалось никакой инерции, один лишь полный (наивный, да) восторг: от широты и глубины взгляда, безудержной игры фантазий драматурга, в которых чуялся свежий ветер иных пространств и времен, от оригинального режиссерского решения текста, а главное – от вдохновенной работы, или лучше сказать, как сейчас принято на театре, — абсолютно искреннего существования на сцене молодых и немолодых наших актеров. И так бывает всегда в ходе лабораторий. Актеры здесь выкладываются по полной программе и преображаются неузнаваемо в руках этой новой молодежи, старательно и умно следуя авторской задаче. В итоге зритель, повторюсь, понимает, что участвует в чем-то совершенно неповторимом, эстетически и духовно ценном – как сама жизнь, когда она живая. «И здесь кончается искусство, и дышит почва и судьба». Вот так примерно оно и было.
Из темноты. Что-то про амнезию и иные стратегии выживания
Три небольших эскизных спектакля оказались интересно распределены во времени действия. Героем первого («до-нашего» времени) был гордый и страстный сын своего народа некто Витек Длугош (прекрасный драматический актер Е.Новоселов), мучительно искавший себя на политических и религиозных полях послевоенной социалистической Польши: перемещаясь от коммунистов к будущей «Солидарности», потом и в католическую общину… и любой его выбор был бы в той или иной мере обречен и ущербен. Такова уж специфика места и времени: пока что от тоталитаризма нет спасения (примерно как в культовом фильме Павликовского «Холодная война»). По крайней мере – экзистенциально.
Второй эскиз (эффектная, новаторская по форме, скрыто мрачная антиутопия) помещал зрителя в камерное темное пространство верхнего театрального фойе, подсвеченного фуксией (как в принудительном саду огородной рассады), и тот сомнамбулически следовал за голубоволосой экскурсоводкой, сладким роботизированным голоском ведущей его по страницам жизни некого создателя фирмы «Амнезис», ныне покойного героя после-нашего времени (К. Кочнев), осчастливившего – уже сидя в тюрьме – этих жителей ужасного будущего механизмами лишения памяти. Которая дико травматична у всех (сие ярко продемонстрировано вживую и мультимедийно, мучительно вопиет и перекрывает одно другое). Хватает как личных, так и социально-политических поводов (постоянные нагоняи от начальства, коими переполнена жизнь маленького человека). И вот теперь в условиях неволи, что немаловажно, страдальцем придумано спасение, чудесная пилюля или процедура, после которой пациенту по крайней мере не хочется кого-нибудь убить. Или прохожему «в рожу наплевать», как у Блока. На фоне голубых облаков новые счастливые ( в однотипных рубашках и улыбках) дают похожие радостные интервью. Но замыкающий их череду на экране от этого отказывается! И остается живым человеком-страдающим. Такая альтернатива. В результате просмотра зритель чувствует себя как зомби, как, наверное, тот самый участник сценической драмы; теперь они почти тождественны, уподоблены друг другу. Сильное, хотя и спорное ощущение, на уровне непосредственного переживания. Не упомню подобного.
Т.н.«выученная беспомощность»
Наконец, последнее, еще более мощное высказывание радикальной драматургессы Лары Бессмертной и режиссера Дима Лимбоса. Еще одна мрачная фантасмагория на тему, пожалуй, настоящего. Одной девушке (милый дрожащий зайчик, пластически воплощенная слабость и женственность, – Анастасия Калиничева, по итогу это и есть главный герой нашего времени) приходит казенное извещение, что она умерла. С мерзкой этой бумажкой в руке и вечной извиняющейся улыбочкой на лице зайчик скачет по городу, пытаясь добраться до учреждения, где ей, поди, объяснят что к чему, и натыкается на собственные похороны. А там-то, в заведении, один чиновник увлеченно таскает из носу козявки, другой бабачит и тычет с портрета в раме, узнаваемо дымя трубкою… Издеваются, короче. А ведь каждый нормальный мущщина должен бы, по идее, кинуться спасать милого зайчика, как-то помогать (вот я например хотела — прямо со своего зрительного места).
И они ей, кстати, встречаются на пути, но каждый сам смешон и жалок, каждый шизует (тире спасается) по-своему. Общий обывательский девиз слабых – не я такой, жизнь такая. Эта мистическая «жизнь» и лепит из физически сильных мужиков моральных уродов. Самый из них симпатичный таксует (Николай Худанин) и непрерывно матерится. Так штош. Он хоть не злой. Рассказывает об общении с женой, та тоже всё матом. Но выращивает розы, ага. Любит их всей душой (мудрый Олег Лоевский нам пояснит, что да, господа, теперь оно так и будет: говорить человеческим голосом можно с цветами, но не друг с другом. Или с собакой, добавим мы, коих расплодилось без меры. С людьми же — только кричать, хотя они все равно вас не услышат. Мат, да, работает). А, вот есть там еще лаконичный персонаж Марины Наумовой – Тетка с сумкой, что выползает из темноты раза три, тупо-смиренно фиксируя цены , растущие в разы, в десятки раз. Тоже сильный образ, она же неотвратимая реальность.
А что наш зайчик-герой по имени Никакая? Он-то как раз не жалок и пока не сдается, ни за что. Нет-нет. Хотя его сверхзадача невелика, всего лишь найти свой дом, любимую вонючую квартиру-норку с проссанным гостившей кошкой стулом…А все уже изменилось, улицы перепутаны, и город вроде чужой. Страшновато, но искать свое убежище надо, и спасаться надо. Вот атомизированная стратегия выживания брошенных на произвол судьбы индивидов, граждан своей страны. Иной пока что не просматривается, ведь никто уже не поможет . На этой оптимистичной ноте в целом немногословная лаборатория 8-9 мая и завершилась. Что дальше? Может быть, тишина…
Фото Светланы Ботевой