Невиноватый я! Чтобы избежать тюремного заключения за мошенничество, Дмитрий Новокшонов решил свалить всю вину на погибшего партнера

«Младший зять экс-депутата законодательного собрания Леонида Солодилова через процедуру банкротства может оставить без крова многодетную семью Рязановых», — с таких слов начиналась статья «Наблюдателя», опубликованная ровно год тому назад, когда в следственных органах шло расследование уголовного дела, возбужденного в отношении 37-летнего Дмитрия Новокшонова  по подозрению в совершении преступлений по ч.4 ст.160 и ч.4 ст. 159 УК РФ — присвоение или растрата в особо крупном размере, а также мошенничество в особо крупном размере.

Эти статьи в уголовном кодексе считаются тяжелыми, так как по ним не предусмотрено условное наказание — по обеим может грозить лишение свободы на срок до десяти лет. Каким будет приговор для младшего зятя экс-депутата законодательного собрания Леонида Солодилова — уже на днях решит Ленинский суд, который в течение года рассматривал дело Дмитрия Новокшонова. К сожалению, на тот момент, когда начались заседания, в деле не стало потерпевшего — Дмитрия Рязанова, который трагически погиб в ДТП летом 2021 года. В суд на протяжении всего этого времени ходила вдова Дмитрия Рязанова Ирина. Накануне вынесения приговора суд признал ее потерпевшей вместо погибшего супруга.

Она и ее муж Дмитрий обращались в редакцию «Наблюдателя» год тому назад, рассказывая, что через процедуру банкротства Новокшонов может оставить без крова их многодетную семью. Сегодня приходится констатировать, что в связи со смертью Дмитрия Рязанова обвиняемый Дмитрий Новокшонов выбрал позицию свалить всю вину на умершего и практически на протяжении всего судебного процесса доказывал свою невиновность, обвиняя в мошенничестве человека, которого уже нет в живых.
Причем, изначально, когда Рязанов и Новокшонов только начинали работать, подразумевалось, что они будут компаньонами, однако вместо этого попали в затяжные судебные тяжбы.

По итогу на кону оставшейся без отца многодетной семьи Рязановых, как и год тому назад, не только основное имущество, но и кредит в почти 3 миллиона рублей, ведь в нем есть поручительство – с этим долговым багажом они остаются, как в сказке Пушкина, у разбитого корыта. А Дмитрий Новокшонов, в качестве директора выводя средства, благополучно дальше развивает бизнес, но теперь в одиночку, устранив из него, видимо, уже не нужных третьих лиц. 

Выступая в судебных прениях, Ирина Рязанова раскрыла всю суть взаимоотношений бывших партнеров и основу обвинительного заключения. Ее речь «Наблюдатель» публикует в полном объеме: 

«Уважаемый суд. В самом начале своей речи я хотела бы уделить особое внимание тому, как много сил и времени потребовалось нашей семье, чтобы добиться возбуждения уголовного дела, которое сегодня явилось предметом этих заседаний. К сожалению, признанного следственными органами потерпевшим моего супруга Дмитрия Рязанова сегодня нет в живых, но отмечу, что если бы был жив мой муж, то он мог бы дать более чем исчерпывающие сведения, которые легли в основу этого обвинительного заключения.

Не зря же представители органов следствия и прокуратуры провели кропотливую работу, занявшую более двух лет. В связи со смертью моего мужа весь судебный процесс получился несколько односторонним, потому что я не являюсь таким специалистом, как он в этой сфере, ведь именно мой муж, а не я, вел бизнес с Новокшоновым. Фактически Новокшонов и его семья получили, в связи с кончиной моего мужа, возможность занять позицию нападения, чтобы перенести свою вину на умершего человека.

Я понимаю, что решение, которое вы будете принимать сегодня, вынести достаточно сложно, так как в основном вы слышали одну сторону, заинтересованную в том, чтобы не попасть за решетку за действия, которые они совершали длительное время. Но я надеюсь, что суд будет объективен и беспристрастен, и сегодня действительно восторжествует правосудие.

После того, как партнером моего мужа стал Новокшонов и его семья, в течение более пяти лет мы вынуждены ходить по судам и отбиваться от их нападок. Сегодня я делаю это в одиночку, при этом воспитывая четверых несовершеннолетних детей. На мой взгляд, Новокшонов и его семья нечестно ведут свой бизнес, кичась своим благосостоянием, одновременно с этим не выплачивая банковские кредиты и разоряя многочисленные фирмы, они имеют множество решений как в арбитражных, так и в гражданских судах о взыскании с них долгов. Но по счетам не платят.

Мой муж Дмитрий Рязанов учредил и стал директором ООО «Вятская газовая компания» в 2007 году. Компания работала с учрежденной экс-депутатом законодательного собрания Леонидом Солодиловым ООО «Любава», в которой директором был отец Дмитрия Рязанова Максим Рязанов. Вскоре в семье Солодилова появился «младший» зять Новокшонов, и Солодилов решил отойти от дел. Фактически Новокшонов унаследовал от своего тестя все манеры поведения в бизнесе.

Так, на сегодня, согласно решениям арбитража, банкрот-Солодилов до сих пор не выполнил обязательства перед многочисленными кредиторами и остается должен не один миллион рублей нескольким банкам, а также ряду ОООшек, однако при этом имеет Виллу в престижном курортном городе во Франции, оцененную в 1 миллион 800 тысяч евро.До 2014 года ООО «Вятская газовая компания» под управлением моего мужа исправно расплачивалась по обязательствам и вообще ни разу не выступала в качестве ответчика и истца в судах. Мой муж очень берег репутацию компании, так как рассчитывал на тендеры в будущем. С апреля 2015 года директором «Вятской газовой компании» стал Дмитрий Новокшонов с долей 50%.

Именно после этого в декабре 2015 года между АО «Первый ДорТрансБанк» и ООО «Вятская газовая компания» в лице Дмитрия Новокшонова был заключен кредитный договор на сумму в 4 миллиона рублей. Мой муж Дмитрий Рязанов как компаньон Новокшонова был убежден, что деньги нужны на развитие фирмы, не подозревая, что его могут попросту оставить без средств и обанкротить фирму. На тот момент, доверяя Новокшонову, он выступил поручителем, тем более, что помимо поручительства в качестве залога было оформлено здание, которое могло покрыть существующую задолженность, а обороты компании составляли более 100 миллионов рублей в год.Однако вскоре «Вятская газовая компания» под управлением Новокшонова перестала платить по кредитным счетам, и «Первый ДорТрансБанк» обратился в суд, требуя взыскать задолженность с учетом процентов. Далее – арбитраж, в котором банк попросил признать «Вятскую газовую компанию» банкротом.

Отмечу, что этот кредит, точнее, то, каким образом со счетов компании были списаны средства, и легли в основу обвинительного заключения.Ведь, как выяснили следователи, опросив не один десяток свидетелей, во время процедуры банкротства на счет ООО поступило порядка 7 миллионов рублей, которые по всем правилам погашения обязательств перед кредиторами должны были закрыть обязательства перед банком, ведь в отношении «Вятской газовой компании» уже была начата процедура наблюдения. В тот момент об этих 7 миллионах, которые «утекли» со счета, не знали ни временный наблюдатель Томилова Л.В., ни конкурсный управляющий, назначенный в августе 2018 года, Веселухин А.В, который впоследствии передал инвентаризацию расчетов с поставщиками и покупателями новому конкурсному управляющему Скрипину А.Л., где тоже не было указано ни одной сделки по покупке и реализации газа, что подтверждает, что фактическая покупка газа отсутствовала. 

Это также подтвердил свидетель из Управления налоговой службы, указавший, что в декларациях НДС не были отражены ни реализация товара для ООО, которое якобы выкупило весь закупленный газ, так и поступление газа в книге покупок самой «Вятской газовой компании». Кроме того, во время дачи показаний директор ООО пояснил, что вообще не в курсе никаких сделок по покупке газа, и подписи, отраженные в накладных на получение товара, ему не принадлежат. А его бухгалтер, которая сдавала отчетность, пояснила, что вообще на тот момент у ООО был закрыт расчетный счет и никакой сделки не было и быть не могло.В другом ООО, которое тоже якобы реализовало газ «Вятской газовой компании», также эта сделка документами никак не подтверждается.

Мало того, многими свидетелями неоднократно указывалось, что фактическим владельцем этого ООО является сам Новокшонов, и все работники непосредственно подчинялись ему. Кстати, в период, когда уже была начата процедура наблюдения над «Вятской газовой компанией», Новокшонов вместо погашения кредита решил выдать себе как директору заработную плату в размере 2-х с лишним миллионов рублей. Новокшонов сделал это в 2017 году, когда, по его словам, у фирмы были самые тяжелые времена, резко увеличив себе заработную плату с 20 до 200 тысяч рублей в месяц.То есть, как выяснили следователи, Новокшонов в качестве директора имитировал сделки с тремя ОООшками, якобы приобретая у них технический газ и заказывая транспортные услуги.

Отмечу еще раз — это не мои домыслы, это выяснили следователи, опросив не один десяток свидетелей! При помощи этих ООО Новокшонов незаконно вывел из «Вятской газовой компании» денежные средства в общей сумме не менее 5 миллионов 500 тысяч рублей, ведь фактически никакого газа никто не видел — и это тоже следует из показаний свидетелей. Слова самого Новокшонова о том, что газ разливался и был реализован, на сегодня ни один независимый свидетель подтвердить не может, а к словам водителей, якобы занимавшихся доставкой газа, стоит относится настороженно и с недоверием, ведь они неоднократно меняли свои показания.

И не только из-за этого: ни от одного из водителей и ответственных за транспортировку газа представителей фирм не было предоставлено ни путевых листов, ни товарно-транспортных накладных, то есть никаких документов, подтверждающих, что была осуществлена перевозка, и что газ был перевезен и перелит. Кроме того, никто из водителей не смог даже указать точное место этого так называемого «перелива».

Газ — это опасный груз! Двуокись углерода, согласно специальным нормам и требованиям, строго регламентируемым ДОПОГ, что расшифровывается как дорожная перевозка опасных грузов, относится ко второму классу опасности, при перевозке у водителей обязательно должен быть путевой лист с маркировкой груза, паспорт безопасности груза, товарно-транспортная накладная, спецразрешение на перевозку опасного груза, свидетельство о подготовке водителя и другие документы.Что уж говорить о переливе газа, как рассказал в суде Новокшонов, где-то на трассе под Казанью. Это фактически невозможно.

Во-первых, перекачку необходимо осуществлять при наличии специального насоса и электричества в 380 вольт, которое может быть только в условиях производства. Но даже если вообразить, что где-то на трассе Новокшонову удалось все-таки перекачать газ, то стоит отметить, что риск потерять при этом весь товар стоимостью в пять с лишним миллионов был огромен. Так, любой специалист скажет, что при перепаде давления до минимума 6 ампер, о котором заявлял Новокшонов, углекислота выпадает в лед, при этом замораживая всю цистерну целиком!

То есть для любого бизнесмена это полный крах: невосполнимая потеря и товара, и оборудования одним махом! Во-вторых, как вообще две фуры длинной более 10 метров, а шириной около трех метров могли состыковаться где-то на трассе под Казанью и производить перекачку, как заявил Новокшонов, более 4-х часов — это абсурд.Отмечу, что все это не мои доводы — это доводы следователей, которые выяснили, что вывод средств Новокшоновым на другие счета под видом покупки газа происходил не одномоментно, а в течение 3-х месяцев.

Причем фирма, которой был продан якобы закупленный технический газ, длительное время не вела никакой деятельности, имея в штате одного лишь директора, и на протяжении нескольких последних лет подавала нулевую отчетность. То есть, обращаю еще раз ваше внимание, что вся сделка по перепродаже газа, даже если предположить, что она состоялась, это перекачка из двух фур где-то на непонятной трассе и перевод денег какой-то непонятной фирме, у которой даже нет расчетного счета!

При этом, выведя деньги, Новокшонов пришел в банк и погасил задолженность как физическое лицо, тем самым получив право взыскания долга с моего мужа как с поручителя и участника кредитного договора. Принеся в банк наличные средства, Новокшонов подал на банкротство моего мужа как на банкротство физлица, что дало ему право за последние три года оспаривать движение всех денежных средств и сделок по имуществу, не стесняясь после этого открыто угрожать моему мужу и моей многодетной семье, что оставит нас не только без всего имущества, но даже лишит крова над головой.

Нам удалось добиться возбуждения в отношении Новокшонова уголовного дела только после обращения к председателю Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, представителю в Совете Федерации от исполнительного органа государственной власти Кировской области Виктору Бондареву. После того, как мы к нему обратились, пришел ответ из федерального МВД о том, что 29 августа 2019 года УМВД по Кировской области возбудило уголовное дело по ч. 1 ст. 201 УК РФ. Вникнув в суть всех вышеуказанных сделок, правоохранители пришли к выводу о том, что Новокшонов искусственно создал дефицит денежных средств у ООО «Вятская газовая компания», погашая кредит как физлицо, имея при этом возможность осуществить эти действия за счёт банкротящейся ООО. И уже сегодня в арбитраже удалось оспорить ряд сделок по выводу имущества с «Вятской газовой компании» в период руководства Новокшонова на подконтрольные ему же фирмы.

Тем временем, обанротив «Вятскую газовую компанию», Дмитрий Новокшонов по-прежнему «рулит» газовым бизнесом, продолжая открывать и банкротить ООО. До этого им была учреждена «Кировская газовая компания», куда были переведены все работники и оборудование — на сегодня и эта ООО банкрот, и вместо нее уже во всю работает другая компания, где учредителем и директором является бывший менеджер Вятской газовой и Кировской газовой компаний. Нет ли в этих действиях признаков рейдерского захвата?

Причем практика невозврата кредитов прослеживается практически по всем юридическим лицам, где учредителями и руководителями являлись члены семьи Солодиловых и Дмитрий Новокшонов. Ранее, до знакомства с Новокшоновым и его семьей, я и не подозревала, как можно «жонглировать» процедурами банкротства.

В заключении своего обращения хочется сказать словами моего мужа, который обращался в прессу для придания огласке всей этой истории — ему скрывать было нечего, он пытался добиться правды! Как сказал еще год назад Дмитрий Рязанов: «Кому-то может показаться, что это просто бизнес, и никто не застрахован от фатальных промахов, но если мы живем в правовом государстве, поражает, что становится законным такой беспредел. Причем такие предприниматели с 20-летним стажем, как я, хотят одного: честно платить налоги, жить, работать и растить детей, а не бороться с вседозволенностью».

Декабрь 2010 года. Газета «Репортеръ» о том, как знаменитый тесть Новокшонова Солодилов стал «магнатом»: 

«В 2004 году, комитет сельского хозяйства правительства Кировской области и департамент госсобственности, директором которого на тот момент был Александр Дмитриев, приняли решение о ликвидации КОГУП «Кировпищепром», который, по сути, контролировал Солодилов. Тогда в ходе проверки работы «Кировпищепрома», которую инициировал департамент госсобственности, выявилась передача помещений предприятия в безвозмездное пользование (что по закону можно делать только с разрешения собственника, коим являлся департамент). «Предъявили» Солодилову и непонятные «движения» лабораторных установок, принадлежащих КОГУПу: сначала их списывали, потом приобретали сотрудники «Кировпищепрома», у которых КОГУП арендовал это оборудование. В итоге все свелось к тому, что департамент оказался недоволен отсутствием у предприятия дохода: по итогам работы за 2003 год его убытки составили более пяти тысяч рублей.

Также в департаменте оперировали тем, что, якобы, Леонид Солодилов использовал имя «Кировпищепрома» при заключении сделок, представляясь его руководителем. В тоже время сотрудники КОГУПа занимались лишь созданием рецептуры изделий для кондитерских предприятий. Сам Леонид Солодилов тогда парировал тем, что методы департамента госсобственности были неграмотными.
В итоге, уже в 2006 году, Солодилов начал распродажу наиболее неперспективных активов, ссылаясь на административные барьеры и конфликт с госструктурами». 

Март 2017 года. Газета «Репортеръ» о том, как «печенюшечный король»Леонид Солодилов признан банкротом:

«Признания финансовой несостоятельности Леонида Солодилова потребовал Марийский региональный филиал «Россельхозбанка». В начале марта 2016 года кировский арбитраж признал бывшего депутата ОЗС от партии «Справедливая Россия» Леонида Солодилова банкротом и ввел процедуру реструктуризации долгов…Интересно, что до признания финансовой несостоятельности Солодилова, ему предлагалось урегулировать спор с кредитным учреждением мирным путем, однако к консенсусу стороны, видимо, так и не пришли. И банк настоял ввести в отношении кировского бизнесмена процедуру реструктуризации задолженности. При этом указывается, что с учетом частичного погашения задолженности общий размер требований к Солодилову составляет 88,7 млн рублей.

На суде представитель банка предположил, что бизнесмен злоупотребляет своими правами, затягивает судебное разбирательство, способствует утрате банком своих прав залога на имущество в ходе исполнительного производства.Поводом для разбирательства стали заключенные между Леонидом Сергеевичем и марийским Россельхозбанком пять договоров поручительства по кредитам и три договора поручительства по ипотеке марийской ООО «Птицефабрика Звениговская». По данным сервиса kartoteka.ru, компания находится в стадии ликвидации. С 2010 по 2014 года Солодилову принадлежало 100 участия в ООО…» 

Апрель 2016 года. Газета «Вятский край» о том, как депутат Леонид Солодилов оказался связан с делом по мошенничеству в особо крупном размере:  

«При чём тут Солодилов? «Действительно, — скажет читатель, — может, депутат-справедливоросс здесь совершенно ни при чём». Тем более что еще в 2013 году в интервью авторитетному региональному изданию, специализирующемуся на новостях бизнеса, сам Леонид Солодилов утверждал, что все его экономические интересы сосредоточены в соседних республиках -Коми и Марий Эл. А из местных активов упомянул лишь Советский мясокомбинат. Материалы уголовного дела Лимоновой говорят, что это не совсем так.

Из рассказа жителя Советска стало известно, что некоторые ремонтные работы на птичнике в п. Разлив проводились еще в 2006 — 2008 годах (заливали полы, меняли кровлю, ставили ворота). Только был это не птичник № 4, а совершенно другое здание (№ 7). В 2009 году переговоры по поводу продолжения работ велись свидетелем с самим Л. Солодиловым и его дочерью в здании холдинга «СоЛЮД» по адресу: г. Киров, ул. Казанская, д. 85 (на официальном сайте ОЗС указано, что с 2005 года по настоящее время Леонид Солодилов — президент этого холдинга). Когда в 2010 году проходило согласование различных документов с контролирующими органами, в том числе с СЭС, в этом «процессе» участие принимали, по словам свидетелей, «все члены семьи Солодиловых».

Поручителями по кредитному договору «ЖарПтицы» выступали сам Леонид Сергеевич, его жена и дочь, а также две коммерческие фирмы. Передача обналиченных Шараповым денег происходила в офисе холдинга «СоЛЮД». По словам Шарапова, как минимум, один раз при передаче денег присутствовал и лично Л. Солодилов. Впрочем, Леонид Сергеевич  от дачи показаний отказался, так же как Лимонова, сославшись на ст. 51 Конституции РФ. Вот только статья эта дает гражданину право не свидетельствовать против себя, супруга и близких родственников. Лимонова, насколько известно следствию, к близким родственникам Солодилова не относится. Тогда почему же депутат-справедливоросс не стал давать показания? Не потому ли, что это могли оказаться показания против него самого?» 

Апрель 2013 года. Газета «Бизнес Новости Киров» в интервью о том, как Солодилов делегировал бизнес детям: 

«- … в журнале «Сноб» рейтинг состояния региональных депутатов за 2011 год. И вы в нем по объемам недвижимости в собственности стали пятым в стране. Без малого 23 тыс. кв. метров. Это так? 

— 23 тысячи квадратных метров? – смеется Солодилов. – Ну, я думаю, метраж у меня намного больше. Я сомневаюсь, что статистика проведена верно. Потому что у меня в собственности один Республиканский молокозавод в Йошкар-Оле – это 28 тыс. кв. метров. Плюс птицефабрика, на которой порядка 10 корпусов — это тоже тысяч 10-12 кв. метров. 

Эстафета поколений. 

— Почему ваше предприятие названо СоЛЮД? 

— В связи с фамилией и именами дочерей – Юли и Дины. Сейчас они потихоньку начинают перенимать у меня бразды правления. 

— Интересно, у вас как взаимоотношения? В какой степени вы участвуете сами и какую часть работы отдаете дочкам? 

— Сегодня практически на 100 процентов бизнесом занимаются дети. На передачу полномочий ушло, может быть, 3-5 лет. За это время они все освоили и теперь самостоятельно ведут бизнес. Моя задача — помочь им, где возможно, советом. Какие-то вещи еще остались на мне, но, по большому счету, они все решают самостоятельно. Старшая дочь вообще решает любую проблему по холдингу. Младшая пока больше своими вопросами занята. 

— А вы изначально их воспитывали так, что надо будет потом продолжить дело? 

— Никто же не знал, что я займусь бизнесом. А в процессе, когда уже бизнес был, и им после школьной скамьи надо было куда-то устраиваться, конечно, сразу встал вопрос, куда? И никто их на веревке не тянул. Юля даже пошла сначала на сторону работать, и Дина пошла. Потом сравнили, осознали в разный период возраста. И пришли сюда. 

— А споры бывают, когда вы не согласны с их решением? 

— Часто бывает, что у меня — одно мнение, у них — свое. Но стараемся решать вопросы коллегиально. Потому что я реально понимаю, что завтра жить и работать им. И они свои точки зрения отстаивают. — А сейчас вы уже спокойны, что можно уходить на пенсию, заняться рыбалкой, охотой? — Без проблем. Я сейчас так и делаю. Единственное, нахожусь постоянно на телефоне, в интернете, чтобы можно было всегда спросить, пообщаться. А так у меня нет к ним вопросов вообще. Самостоятельные люди с самостоятельным бизнесом. У них на некоторые вещи взгляд даже более жесткий, чем у меня. Особенно в вопросах ценообразования… 

На лестничной площадке офисного особняка Солодиловых на улице Казанской висят в рамках стилизованные под антику фрески конца 19-го века. Леонид Сергеевич объясняет, что это было желание его супруги, Любы, оставить память о доме, на месте которого стоит офис… Такая вот преемственность поколений…»