« … Человек есть конец самого себя и вдается во время» (Бродский)
В провинциальном Кирове совсем редки проявления современного изобразительного искусства, и вот его прекрасный пропагандист и движитель Дарья Ткачева сообщила об интересном проекте «Персональная квартирная выставка Сергея Бояринцова». Публичное введение к проекту было озвучено как самостоятельное событие в Конструктор-Практик, а собственно выставка проходит в обычной двухкомнатной хрущевке центра. Это подлинная квартира молодого художника, сюда он был привезен из роддома и произрастал, здесь до последнего времени жила его бабушка; теперь квартира зависла в неопределенности будущей ее судьбы и ловко использована под персональный проект недавнего выпускника Суриковки с качественным образованием, хорошо поставленной осмысленной речью и переполняющими его творческими идеями. В формате свободного художника, каковой подтвержден его дипломом, а на деле лишь множит количество безработных в стране, Сергей не стал пробовать свои силы. Родина тоже не приняла: попытка устроиться на службу с гарантированным заработком в Кирове, куда он вернулся по окончании престижного заведения, окончилась полной неудачей и ощущением своей ненужности миру, так что теперь он успешно трудится в одной из московских контор, занимающихся мозаикой.
Персональных художественных выставок у Сергея пока что не было; групповых, где он фигурировал в качестве участника, тоже немного, а сделано руками уже немало – и вот его личный проект с открытой (непрописанной) смысловой направленностью. Понятно, что между мышлением современного художника и сознанием обывателя лежит бездонная пропасть. Но если уж ты ввязался в историю (пришел в квартиру), надо ее как-то преодолевать. При этом посетитель, явившийся с друзьями, здесь ведет себя так, а одиночный зритель – эдак. Второй более вдумчив и медитативен, в молчании он постигает настроения и мысли автора, пытаясь приобщить увиденное к своему собственному опыту, способен пережить некие откровения. Зритель групповой весел, громко выражается, советуется с друзьями и с куратором. И если мысль автора всегда где-то между иронией и искренним почтением к пережитому времени и судьбе людей этого жилого пространства, то зритель групповой выбирает первое: друзья, когда они вместе, любят пошутить.
Здесь интересно первым делом полежать на кровати в «детской», где взор наблюдателя упирается в сложную трехслойную (висящую под потолком вместе с рисунком теней) конструкцию из сетки рабицы и бетона — того, что названо автором «эстетикой вандализма». Раритетный прикроватный коврик на стенке с визитной карточкой русского искусства («Три богатыря») здесь соседствует с таковой же витриной европейского: «Охотники» Брейгеля старшего. В гостиной большая стена занята яркой (на грани уютного домашнего китча) ироничной репликой по теме «советские фотообои и сервант». На полу торжественная , в золоченой раме, брутальная по фактуре композиция «Окурочек», втоптанный в реальный кусок асфальта. И прочее в подобном стиле. Комнаты не переполнены объектами , все направлено на главную цель — сохранение следов времени. Не факт, что зритель молодой, коему адресовано современное искусство, захочет с этим временем иметь дело, тем более вступать с ним в диалог: обычно ему и себя любимого предостаточно.
Всюду видны отсылки к основному занятия художника – мозаике. Ее фрагменты образуют искусно собранные композиции с намеком даже на предметность: в «ассамбляже» прихожей в том же стиле эстетики вандализма просматриваются золотой слоновий силуэт и крылья летящего. (кстати, о Сергее Бояринцеве известно, что он лично снял мозаичную копию «Пантократора» из Святой Софии в Константинополе. Сохранил, таким образом, шедевр искусства от нашествия тамошней религии. )
Дарья Ткачева была уверена, что для Кирова «Следы времени» — это первый опыт проведения квартирной выставки, однако ветераны культурного фронта сообщили ей: в конце восьмидесятых, еще до перестройки, в слободе Зиновы, где наблюдалась о ту пору большая концентрация всякого талантливого народа, несколько свободных художников устроили независимую (от цензуры и официального союза) выставку своих работ. Ничего крамольного и неприличного, однако реакция органов тотчас воспоследовала: зачинщики и участники немедленно были приглашены в большой дом с грифонами, а экспозиция снята. Дело было, кстати, в частном доме художника по имени Альберт Меркушев, ныне известного здешним верующим людям как игумен Тихон, бывший настоятель Великорецкого монастыря.