Его родным домом, местом смерти и прощания стала библиотека Герцена.
На этой неделе читающие люди проводили в последний путь последнего вятского романтика, поэта и интеллектуала, без которого культурный ландшафт нашего города печально неполон, и на его месте теперь удручающая пустота. Деятельная натура Андрея Жигалина, внесистемного человека без возраста и места работы (по здоровью), была абсолютно далека от местного культурного истеблишмента и официальных структур.
Друг всего прогрессивного, неизменно доброжелательный, очень общительный, с улыбкой, восторженно приветствующий любые творческие начинания, он, наверное, один из всех нас ни разу не пропустил здесь ничего стоящего. Давая себе полную свободу самовыражения, любил читать свои и чужие стихи, вдохновенно размахивая руками от избытка чувств. Этим запомнился людям. Бессребренник и чудак, он, казалось, всегда был беспричинно счастлив. При этом интеллектуал, каких мало, он знал про литературу все, и охотно делился знаниями с любой заинтересованной аудиторий.
Как правило это был клуб читателей Герценки «Зеленая лампа», где умеют по достоинству оценить эрудицию, личную скромность и бескорыстное служение искусству. В редком сочетании всех этих качеств (в наше-то насквозь прагматичное, расчетливое время) и явился на здешнем миру столь уникальный, неповторимый феномен – Андрей Жигалин. Он все же был человеком Герценки, где всегда подвизались, были ценимы и пока что до конца не вывелись люди подобного типа. Это все еще родной дом для вятских пассионариев, а больше им прийти просто некуда и собраться негде.
Так что и Герценка не отказала, после ряда нервных согласований на самом верху, своему самому вдохновенному читателю, любезно предоставив для гражданской панихиды, как для значительной персоны областного значения, большой читальный зал. И это было очень красиво, это всех порадовало.
Удивительно: несмотря на то, что Андрей Жигалин был очень частным, отдельным и даже весьма одиноким человеком, весть о его смерти мигом облетела и всколыхнула сообщество вятской интеллигенции. Да и сам его уход донельзя драматичен, он произошел фактически на глазах у публики и поэтов, собравшихся в Герценке на вечер «От земли до небес». Жигалин, прочитав стихи, положил микрофон на рояль и вдруг упал. Говорят, мучился страшно. Реанимационные действия, которые предприняли находящиеся рядом люди, как и быстрый приезд Скорой, увезшей его, ничего не дали. Это был крайне больной человек, сердечник с большим стажем, давно живущий с кардиостимулятором.
Сподвижники сразу вспомнили: почти то же самое произошло с его другом, поэтом Ильей Городничевым, несколько лет назад на праздновании Дня романтики. Так же исполнил свое, упал и умер. Сколько было горя. Но в отличие от Ильи, который был оплакан семьей и родными, Андрея Жигалина хоронила и провожала городская интеллигенция. Потихоньку люди говорили: отмучившись, ведь он должен быть и теперь счастлив. Жил, как хотел, открыто и полнокровно, а умер так просто геройски — на боевом посту поэта.
Фаина Конь