Маленький человечек. Прощай… Ушел из жизни Сергей Нисковский

… Человек с рассудком и мышлением подростка, о жизни которого «ВН» писал более десяти лет.

«Отмучался бедолага, отстрадался», — сказали все, знавшие Сергея, услышав о его смерти, которую не раз за свою недлинную жизнь он видел в лицо.

Впервые о Нисковском «Вятский наблюдатель» написал еще в сентябре 2006 года, когда газета занималась собственным расследованием, связанным с поборами с душевнобольных пациентов Малмыжской психиатрической клиники, организованных медперсоналом лечебного госучреждения. И о том, какими изощренными методами: голодом, галоперидолом, крайне болезненными уколами, «вязками» и запугиванием — пациентов заставляли подписать заявление о «добровольной передаче денег», что составляло бОльшую часть «инвалидных пенсий».

К тому времени по многочисленным жалобам пациентов малмыжская прокуратура более десяти раз проверила больницу, не находя состава преступления. Именно поэтому медики спокойно предоставили журналистам всю документацию, на основе которой «ВН» смог доказать не только наличие повального и жестокого обирания пациентов, за что после многочисленных публикаций был осужден главный врач Анатолий Коркин (сегодня Коркин вновь в той же должности Кировского областного государственного казенного учреждения «Малмыжская психиатрическая больница» — Е.О), но и то, что Сергей Нисковский более двух лет пробыл в больнице в качестве раба.

За несколько сигарет, пачку чая или горсть конфет Сергей работал на медперсонал: пахал и вскапывал огороды, ремонтировал дома и квартиры, собирал урожай и жил в качестве пациента в «малмыжской психушке». Холодной осенью 2006, оставив у мучителей паспорт и прочие документы, он сбежал из «дурдома» и в основном ночами, пробираясь по лесу, пришел в Киров, преодолев около 300 километров. Замерзший, голодный, он обратился в кировскую соцзащиту, рассказав о своей жизни в больнице, и на скорой помощи был немедленно отправлен в… Ганино.

Очутившись в бехтеревской клинике, Нисковский выбросился из окна второго этажа, пробив головой стекло, чтобы не возвращаться в малмыжский ад. Со сломанной рукой, носом, рваными и резаными ранами на голове и по всему телу он пришел в «Наблюдатель»… Его фотография шокировала всех читателей. После чего медики Нисковского не преследовали, а он, встретив женщину, ставшей ему женой и матерью, уехал к ней в поселок Ленинское Шабалинского района.

Старый знакомый

В апреле 2011 года Вера Пестова обратилась в газету, рассказав, что в октябре ее мужа переехал УАЗик, за рулем которого находился сотрудник милиции Андрей Червяков. Врачи констатировали у Сергея многочисленные ушибы, сотрясение мозга, перелом ребер справа и разрыв спинного мозга (анатомический перерыв), выписав его из больницы через 10 дней. За полгода шабалинские социальные службы не оформили Нисковскому инвалидность, несмотря на очевидность — он никогда не встанет на ноги. Чтобы купить мужу лекарства, Вера пошла с протянутой рукой.

Тогда следственные органы без устали писали «отказные постановления», так как, по их версии, Нисковский сам во всем виноват: был пьян, упал на дороге и уснул в грязи, где его случайно переехала задним колесом милицейская машина. А Андрей Червяков, сын главного районного архитектора, срочно искал себе другую работу.

Сопоставив очевидное, но не замеченное органами: например, согласно заключению специалистов, при наезде на лежащего был бы причинен компрессионный перелом позвоночника и разрывы внутренних органов, а врачи же написали о полном разрыве спинного мозга и переломе ребер (в следственном комитете пояснили, что их не особенно волнует «разрыв» у Нисковского или «компрессия» — пострадавший спал, был расслаблен, вот и «не разорвалось» — Е.О), алкоголь в крови не обнаружили, и в материалах дела отсутствовал документ об осмотре милицейской машины. В чем, как сочли в органах, никакой нужды не было, хотя очевидцы утверждали, что сзади на УАЗике была «здоровенная вмятина», — «Наблюдатель» вновь пришел на помощь давнему знакомому. Но последний «отказной материал», а всего их, как утверждает Вера, получено 11, был лишь копией предыдущего.

Зато известному кировскому юристу Яну Чеботареву, вступившему в дело и не взявшему за работу ни копейки, удалось добиться того, что с ГУ Котельничский межрайонный ОВО (МВД РФ) было взыскано на лечение Нисковского 500 тысяч рублей.

Через год Сергей вновь обратился в газету. Он умирал от развившейся у него гипостатической пневмонии, традиционно возникающей у парализованных. Как утверждали врачи, если больному не оказывать постоянную помощь, то фатальный конец не за горами.

— С лета Сергей начал задыхаться. Когда становилось совсем плохо, я вызывала скорую. Но к нам не приезжали. Тогда самой, толкая коляску, мне приходилось везти его к врачам. Помогите, я не хочу, чтобы он умер! — плакала тогда Вера.

Журналисты обратились во многие инстанции, но только прямая просьба, адресованная Никите Белых, заставила шабалинских врачей вспомнить про забытого ими на полтора года умирающего. Буквально в течение часа Нисковского положили в Шабалинскую ЦРБ, а затем перевели в Областную травму, где провели несколько операций. Тогда же «ВН» удалось помочь Нисковскому получить квартиру, выделенную ему в Нововятском районе как сироте и инвалиду.

Последние дни

Нынешним летом Вера и Сергей вернулись в Шабалино: ягод, грибов собрать, на зиму заготовки сделать, — только там им были не рады. Родные дочери Веры постоянно с матерью ссорились, обещая упечь ее в «психушку», а Сергея сдать в интернат. Ссорились громко, с рукоприкладством. Зачем? Все объяснялось просто: одна из дочерей хотела жить в доме матери, как-никак четвертого ребенка родила, а обитает в развалюхе. Другая же имела серьезные виды на нововятскую жилплощадь.

18 июля, Сергей, сидевший у окна, дожидался жену из магазина, и когда Вера показалась на дороге, рядом с ней остановилась скорая помощь. Женщину начали затаскивать в машину: она кричала, сопротивлялась, а ее били по ногам. Нисковский снимал захват жены на телефон: «Полицейский ударил ее по лицу», — скажет он своим знакомым.

Веру отвезли в Котельничскую психбольницу: буйная, поясняют медики. Бросалась на дочерей с газовым баллончиком, пшикала им в лицо. Говорят, что зарезала кого-то, а труп закопала… Возможно, это достаточные основания для принудительной госпитализации. Однако, как рассказала сама Вера, продержав взаперти в «одиночке», без какого-либо лечения или обследования, через три недели ее передали приехавшей из Шахуньи сестре. Парализованный Нисковский остался в доме один.

— Я позвонила в шабалинскую соцзащиту, — рассказывает кировчанка Наталья Владимировна, знакомая семьи Нисковских, много лет поддерживавшая и жалевшая Сергея и Веру. — Объяснила ситуацию: дескать, остался один, парализован, беспомощен, надо накормить, памперсы поменять… Поначалу надо мной издевались: пусть принесет справку о том, что нуждается в уходе… Главный врач больницы тоже обещал посодействовать, послав к Сереже человека через… неделю. Тон изменился, когда представилась журналистом, уж извините, пришлось назваться Вашим именем… Из соцзащиты приходили, кормили, мыли, и в больнице вскоре нашлось местечко.

9 августа Сергей на такси поехал в Киров, чтобы встретиться с женой. Но у Котельнича машина попала в аварию и перевернулась. Водитель отделался переломом, а Сергей в коме, с ушибом головного мозга попал в реанимацию. Где, не приходя в сознание, умер 15 августа. Вера похоронила его в Шабалино — так вышло дешевле. На девятый день, 23 августа, ее вновь насильно поместили в больницу для душевнобольных.

— Вера не сумасшедшая — это точно, — говорит Наталья Владимировна. — Да, очень нервная — с такой жизнью, как у нее, не только нервной станешь. А смерть Сережи ее совсем из колеи выбила — она как узнала, что его больше нет, так в больнице и упала. Только я теперь думаю, нет ли тут какого подвоха: Сережа ведь написал заявление в прокуратуру о том, что его жену незаконно и насильно отправили в больницу. И фотографии приложил. А там Веру бьют и медики, и полиция… Только вряд ли этим делом теперь будут заниматься.

Кстати, как рассказала Наталья Владимировна, незадолго до смерти супруга Вера побывала у нотариуса и лишила своих дочерей наследства.