Музей Салтыкова-Щедрина извлек из фондов головного краеведческого музея и нескольких частных коллекций свидетельства гендерных отношений, которые складывались в городе Вятке на рубеже веков 19 и 20-го.
Внешний вид наиболее известных, оставшихся в истории мужчин и женщин, основные М-Ж занятия и досуг, рукоделия и, конечно же, фрагменты одежды и исподнего плотно уместились всего на нескольких витринах одной из комнат салтыковского особняка. Однако маленькая выставка имеет перед большой одно преимущество: немногочисленные экспонаты всегда можно рассмотреть внимательно и подробно, а это единственная возможность унести с собой на память яркие впечатления и познания. Неторопливое изучение образцов печатной продукции, например, бесплатного приложения «Новейшия моды» к журналу Нива за 1914 (!) год дает возможность узнать, что некоторые затейливые блузки российских модниц шились из «мушчатой кисеи», а некоторые из «французского вуаля» …Умело сдрапированное в витрине дамское белье (это уже — настоящее, коллекционное) с тончайшими кружевами деликатно скрывает обширные панталоны.
А вот и главное орудие пытки дореволюционной женщины — тесный корсет, не позволяющий вздохнуть и уж тем более наслаждаться пищею. Но надо отдать должное эпохе: наряду с общей демократизацией гендерных отношений, началом женской эмансипации — семейной и профессиональной, в начале двадцатого века и мода понемногу становится более комфортной, уже не уродует и не стесняет тела.
Обнародованы и тайные уловки сильного пола. Мне, кстати, всегда хотелось узнать, как выглядели знаменитые целлулоидные воротнички, которые можно было не стирать, но мыть, или даже сразу выбросить и взять новый, ибо стоила эта красота копейки. Высоко стоячие твердые сооружения пристегивались к вороту манишки (еще одно хитрое изобретение для бедного разночинца), плюс жилет — и вот, мужчина уже выглядит респектабельно и интеллигентно.
Как заверила нас экскурсовод Марина Саламатова, в небогатой Вятке, при почти полном отсутствии дворянства, имущественные различия людей вообще мало отражались в их внешнем облике. То есть можно было одеться прилично за сравнительно небольшие деньги. Разночинцы и купечество, при их совершенно различном отношении к собственности, выглядели похоже, при том что отпрыски последних уже получали хорошее образование и не отличались самодурством времен Островского.
(По свидетельству Герцена, нигде он не встречал столь образованного купечества, как в Вятке). Общество шло к все большей и большей демократизации, даже в провинции росло число образованных, воспитанных людей, уважительное отношение к человеку становилось нормой — и кабы не первая мировая, двадцатый век в России мог начаться и продолжиться без социальных катаклизмов, в общем тренде цивилизованных стран и народов.
Остается узнать, что подвигло коллектив музейщиков обратиться к гендерной тематике выставки. Ответ такой: вятский дом опального писателя плюс успешного чиновника и дворянина связан с самым романтическим периодом его жизни, полон надежд на счастливое супружество с Елизаветой Болтиной, в которую он был искренне влюблен. И та же параллель: просто — не получилось, многие и многие проблемы ожидали потом молодую чету на жизненном пути, включая трудности материального плана, связанные с родственными отношениями и долей в наследстве. А начиналось прекрасно: Он и Она.