Вятская «Библия»

В Ташкенте в 1991г. была найдена рукопись «Сказание о вятчанех», хранившаяся ранее в личном архиве хлыновца С.Ф. Попова, автора ‘Повести о стране Вятской’ (ПСВ). Сказание является давно разыскиваемым протографом этой Повести.

Сказание о вятчанех како и откуду приидоша на Вятку крещеныя люди и в той Вятцкой земли насельницы быша.

‘В лето 6682-е (1174) в Великом Новеграде бысть великий князь Ярослав сын Владимеров. И посла боляр своих и воевод со многими силами из Новаграда под град Корсунь. Они же быша тамо под градом и стояша семь лет. Жены ж их ждаша мужей своих в Новеграде многое время и недождя, чающе их побитых, и начаша жити за немощь естественную болярыни и княгини и служилых людей жены совокупишася с холопи своими, а простии також с чюжими мужи. И по окончании семи лет приидоша вестницы в Новъград, что идет все воинское во свояси. Жены же их и дщеры слышаша приход их и убояшася и с теми своими рачители из Новаграда бегуяшася и приидоша на реку великую глаголемую Каму и поставиша подле град и нарекоша имя ему…

И остася в том граде половина людей, а другая тех новгородцев поидоша с Камы реки в гору и приидоша вверх Чепцы реки и ту жиша немного лет и по сем поплыша тою рекою вниз из Чепцы в Вятку и по той реке Вятке вниз, и над тою рекою Вяткою на горах стоит чюдской городок их языком зовом Болванской. И в лето 6689-е (1181) июля в 24 день на память святых мученик Бориса и Глеба заповедаша они всему войску своему ни пити ни ясти дондеже Господь Бог поручит тот чюдской городок, и приступиша к тому городку и взяша его и побиша ту множество чюди и отяков, а инии разбегошася, и поставиша в том граде храм во имя святых мученик Бориса и Глеба, а граду има нарекоша Микулицын.

И паки вниде вслух другой половине новгородцев, которые осталися на Каме реке в городке, и абие поплыша они рекою Камою вниз и вниде в реку в Вятку и поидоша вверх по Вятке реке и приидоша под град рекомый Кокшаров и слыша яко товарыщи их преж сего взяли Болванской городок Божиею помощию заступлением и молитвами святых мученик Бориса и Глеба, також и они Господу Богу молебная сотвориша и призываху на помощь их страстотерпцев Бориса и Глеба и начаша ко граду приступати, и в другий день из града побегоша и сказываша им, яко нам гражданом показовашеся под градом несметное войско, инии же граду врата оттвориша и той град взяша Божию помощию и молитвами мученик Бориса и Глеба.

И те новогородцы распространишася и начаша жити во всей Вятской земли, и совокупишася новогородцы обе половины вместе и начаша помышляти како б им един град крепкий поставити и совещаша град поставить близ речки Хлыновицы на горе рекомой Кикиморке и на ту гору навозиша бревен, как быти граду, и за утра восташа и обретоша те бревна на Баляскове поле, идеже ныне стоит град Хлынов. Они ж новогородцы всем войским моляся Господу Богу и его Богоматере Пречистей Богородице о показании места и о создании града, и в начале поставиша церковь во имя чюднаго Богоявления, и потом покопаша рвы великие и поставиша град и нарекоша имя граду тому Хлынов’.

Текст Сказания взят с сайта Страна Вятская
Источниками ‘Сказания’ по предположению амер. проф. Даниэля Уо могли послужить два произведения — ‘Сказание о холопьей войне’ и какой-то отдельный рассказ о поселении новгородцев на Вятке. ‘Сказание о холопьей войне’ существует, самое раннее, в вольном пересказе С. Герберштейна в его книге ‘Записки о Московии’ 1549г. Свой пересказ Герберштейн, видимо, строит на русских легендах и на сообщении Геродота, записавшего подобную историю о скифах. Вообще, предания о расселении беглых новгородцев довольно распространены на русском севере и объяснимы не только колонизаторской активностью Новгорода, но и происходившим с 1476 по 1499г. гонениями и принудительным переселением новгородцев. О Вятке Герберштейн пишет как об убежище беглых рабов и злодеев.

Но вернемся к ‘Сказанию о вятчанех’. Далее там говорится, что в 1181 г. беглецами с семьями был основан город на нижней Каме. Имя его отсутствует, но вероятно, оно было в оригинале рукописи, но при переписывании отчего-то пропало. Дальше, половина тех новгородцев отправилась зачем-то вверх по Каме и поселилась в верховьях Чепцы на ‘немного лет’. Это место можно связать с известными городищами-карами 9-13в. Автор ‘Повести о Стране Вятской’ приписал новгородцам разрушение данных городков, хотя, как видим, в оригинале ничего подобного нет. Города прекратили существование в 13 веке (какая-то жизнь прослеживается до сер. 14в.), есть древнерусские и болгарские находки, многие вещи неясного происхождения. Это замечание разрушает всю дальнейшую датировку: описанное взятие Болванского города никак не могло происходить в 1181г. В данном тексте под Болванским городом однозначно подразумевается Никульчинское городище, расположенное ниже по Вятке от устья Чепцы.

В непризнанной официальной наукой булгарской хронике Джагфар Тарихы под 1181 годом есть сообщение о захвате галиджийцами (речными разбойниками) крепости Елабуги на Каме, пребывании их тут некоторое время и уход на среднюю Каму.

‘В этот год обнаглевшие галиджийцы, притворившись балынскими рыбаками, проследовали мимо беспомощного Учеля (город был погромлен незадолго до того) и спящего Болгара в Нукрат-Идель (Кама ниже устья Вятки) и разграбили замок кана Ибрагима ‘Аламир-Султан’ (Елабужское городище). От замка уцелела лишь башня Алабуга. Сын Акбалыка — Масгут, поставленный тарханом Тамты, погнался за разбойниками и уничтожил их всех у города отца — Каргатун на Чулмане’.

Каргатун — это Рождественское городище на средней Камы; комплекс памятников IX-ХIII вв. расположен на правом берегу р. Обва близь с. Рождественское Пермской области. Он включает собственно Рождественское городище с посадом, с юга от него небольшое Филипповское городище-крепость, мусульманский некрополь и языческий могильник в 500 м к северо-западу от городища. Заметим, что в ‘Сказании о вятчанех’ второй отряд, прежде чем попасть в Вятку-реку, спустился вниз по Каме. Это говорит, что неназванный городок был выше устья Вятки, что соответствует Елабужскому городищу.

Это описание в ДТ очень напоминает маршрут новгородцев в нашем ‘Сказании’. Кроме того, в 1172 и в 1183г. на Булгар были организованы крупные походы русских князей с участием новгородцев. Все эти совпадения дат могут быть объяснены вольным изложением в ‘Сказании’ реалий о Камском периоде жизни предков вятчан, а временное проживание их в верховьях Чепцы (в действительности с конца 12в. до сер. 14-го) может указывать на переселение оттуда каких-то людей на среднюю Вятку. Другими словами, Вятка заселялась русским населением Камской Булгарии. На возможность этого указывает археолог Л. Д. Макаров. Кроме этого, проступает два района заселения средней Вятки: восточный — вокруг устья Чепцы и западный — на Моломе.

Далее описано взятие другой частью войска второго города на Вятке — Кокшарова, которого можно надежно отождествить со Слободским. Во-первых, в Сказании в отличие от ПСВ этот город не связан  с Котельничем и не назван черемисским. Во-вторых, название в действительности было Кошкар, а не Кокшар; на это ясно указывает распространенная на Вятке фамилия Кошкарёв, впервые зафиксированная описями 17в. в Слободском уезде (на данные обстоятельства указал еще А. Мусихин). В-третьих, на гербе Слободского города изображены плетеные корзины для ловли рыбы, одно из старых названий данного приспособления — Коши, что косвенно подтверждает высказанное предположение. Сравните с назывными гербами других Вятских городов: Котельнич — котел, Глазов — глаз, Орлов — орел.

В таком случае, можно установить основной источник данной компиляции. В описании взятия двух Вятских городов (Кошкарова и Болванского) просматриваются черты сходства с событиями Вятского взятия 1489г., наиболее подробно описанного в Архангелогородском летописце, написанного на основе утраченного ныне северо-русского летописного свода конца 15в. Мы имеем два варианта, оба неполные и явно переработанные, но взаимно дополняющие друг друга.

Вот запись из Архангелогородского летописца за 1489 год.

«В лето 6997. Князь великий Иван Васильевич послал рать на Вятку воевод своих Данила Васильевича Щеня да Григорья Поплеву а с ними силы москвичи и володимерцы и тверичи и иных городов. А у тверичей воевода Ондрей Коробов да князь Осип Дорогобужский, а у устюжан князь Иван Иванович Звенец, а у двинян князь Иван Лыко, а у важан и у каргопольцов Юрье Иванович Шестак. А царь Казанской Махмед Амин по приказу великого князя послал свою рать 700 татар. А воевода Урак князь Казанской.

А москвичи иные шли коньми, а устюжане и двиняне и важане и каргопольцы и белозерцы и вологжане и вычегжане и вымичи и сысоличи шли в судех. Месяца июля в 24 день пришли на память Бориса и Глеба, а московская конная пришла под Котельнич того же месяца в 30 день, а тотарская — месяца августа во 2 день. А стояла вся сила под Котельничем до Преображеньева дни. А было на Вятке великого князя силы 60 тысяч и 4 тысячи.

А в Преображеньев день (6 августа) пошли к Хлынову, а под Хлынов пришли августа в 16 день, в неделю, в 3 часа дни (около 8 утра). Вятчане же в городе затворишась, а к воеводам великого князя послаша с поминки (с дарами) Исупа Есипова сына Глазатого (фамилия из списка, см. ниже). И воеводы дали вятчанам опас (безопасность парламентёрам).
А на завтра вятчаня сами (самые) люди болшие вышли своими головами бить челом воеводам чтоб рать земли Вяцкие не воевала: А мы великому князю челом бьем и покоряемся всеи воле великого князя, а дань даём и службу служим.
И воеводы великого князя вятчанам отвечали: Целуете же вы за великого князя от мала и до велика, а изменников и коромольников выдаите головами — Ивана Оникиива, да Пахомья Лазарева, да Палку Багадайщикова.

А Вятчане тако рекли: Дайте нам господине сроку до завтрея, а мы то ваше слово скажем всей земли Вяцкой. И срока им дали и Вятчане думали 2 дни, да отказали что им тех 3 человек не выдати. И воеводы всеи силе велели приступ готовити и примёт к городу: всякому человеку по беремяни смол да берест, да на 50 человек по 2 сажени плетеня и к городу плетени приставляли. Вятчане же видячи свою погибель, сами вышли болшие люди своими головами и добили челом воеводам на всеи воле великого князя. А Ивана Оникиива, да Пахомья Лазарева, да Палку Багадайщикова вывели и воеводам великого князя выдали. И воеводы поковав дали их на руки устюжанам Федору Есипову, Левонтью Манушкину, да Федору Жугунову да Ивоилу Опалипсову, а велели их поставити великому князю на Москве, а подводы им всеи земли Устюжские.

А на Семен день летопроводца 6998 (1 сентября 1489г.) воеводы великого князя Вятку всю розвели, и отпустили их к Москве мимо Устюг и з женами и з детми, а приставами у них были князь Иван Волк Ухтомской с товарыщи.
И князь великий велел Ивана Аникиива и Пахомья и Палку Богодайщикова кнутом бить и повесити, а иных вятчан пожалова издавал поместья в Боровску, Олексине и в Кременце. И писалися вятчаня слугами великому князю».

Отметим, прежде всего, совпадение дат в обоих документах: ‘Месяца июля в 24 день на память Бориса и Глеба’. В обоих случаях нет рассказа о взятии Котельнича и Орлова, эта область уже была к тому времени за Москвой. Поэтому весь 10-дневный поход был совершен на восток от Котельнича вверх по Вятке на ее дальние города, — Микулицын и Кошкаров, а затем в соседнюю Арскую землю на Каринских князей. Микулин в Арх. летописи назван Хлыновым, но это и понятно, в 17в., когда создавали Устюжские хроники, о Микулине уже давно никто не помнил. Основное столкновение произошло при взятии Микулина, многие его защитники погибли, остальные попали в плен и были выведены с семьями. Сам городок после этого захирел и превратился в село. Сгорела его Никольская церковь (по которой и было имя городка), вместо нее построили другую — в честь великой победы в память св. князей Бориса и Глеба. (В день сбора северных русских сил под Котельничем были церковные службы этим святым, вероятно, для воодушевления войско шло с соответствующей иконой.)
Кошкаровцы при подходе московского войска разделились, часть открыла ворота, часть — бежала, видимо, на судах вверх по реке. Они уже наверняка знали о Микулицыне, и не стали искушать судьбу. В результате этого, город сохранился, хотя часть его населения заменили прибывшие с московским войском устюжане (на это обстоятельство указывали еще историки прошлого).

Что касается Хлынова, то Сказание ничего не говорит о дате основания города, ясно только, что произошло это через некоторое время после взятия Микулина и Кошкарова. Исходя из нашей реконструкции, — после 1489г., скорее всего, в начале 16в. Вот, что писал А.С. Верещагин:
‘Кикиморской горы мы не встречаем в Хлынове ни в дозорной книге г.Хлынова кн. Звенигородского 1615г, ни в писцовой книге Толочанова 1628г, ни в переписной книге Отяева 1646г, а встречается гора Кикиморка в первый раз в переписной книге Воейкова 1678г’. (‘Исторические сведения’, с.188). По Сказанию Новгородцы сначала хотели поставить город Хлынов на Кикиморской горе, заготовили лес, но чудесным образом он был перенесен на другое место. Критики заметили, что это ходячая легенда: примерно такие же истории рассказывают про разные города’. — О происхождении  такого странного названия было сделано предположение, что древнее поселение в районе Хлынова называлось по финноугорски Кукмор (возможный перевод «горные мари», особый род древних обитателей Мари-эл).

Итак, в целом, Сказание о Вятчанах — это смешение множества разных фактов, преданий и домыслов (мифов, по выражению С. Ухова). Судить по ней о реальной истории Вятки невозможно, но при правильном толковании она дает некоторую полезную информацию. Откуда хлыновский книжник Попов получил текст «Сказания» — не известно, предположительно, из канцелярии Московского митрополита. Это была некая инструкция для трактовки нашей домосковской истории. Погром вятских городов в конце 15в., память о котором еще, видимо, была жива во время написания Сказания, приписали беглым новгородским холопам. Это также служило для оправдания перехода Вятки под власть Москвы. К чести Попова, надо заметить, что он опроверг байку о холопах в своей Повести о стране Вятской. Однако, как мы увидим в дальнейшем, некоторые основания для применения этой Геродотовской легенды к события на Вятке, всё-таки, имелись…