В выставочных площадях второго этажа художественного музея сейчас размещен предмет потаенной или явной гордости человека двухтысячных — советское изобразительное искусство первой половины 20 века. Которое без слов говорит о том времени не меньше книги и на своем языке воссоздает «великую и ужасную» эпоху. Пережившие два десятилетия либерализма, мы даже на соцреализм уже не смотрим с осуждением и брезгливостью; наоборот — с ностальгией и умилением.
Впрочем, открывается экспозиция под названием «Впечатления века» местной коллекцией русского авангарда (считающейся довольно солидной) , который все еще в большой цене на мировых аукционах. Представленная очень небольшими скромными работами нескольких ярких представителей революционного искусства — но все равно это Родченко, Степанова, Клюн, Кандинский и другие — она тем не менее дает представление о смелых формальных исканиях начала века.
Двадцатые постоктябрьские годы отражают острую и честную борьбу идей в искусстве, так что при этом даже радикально пролетарское направление АХРР могло мирно уживаться с европейски рафинированным — но только до начала тридцатых, когда государство прихлопнуло весь этот культурный расцвет многообразия и сложности единой организацией союза художников СССР и ввело единомыслие. Главные его принципы: партийность, народность, понятность.
Сейчас, через десятилетия, это идеологизированное искусство смотрится довольно безобидно, даже занятно. Косматый мужик с толстым корявым пальцем доносчика — красноречивая агитка (М.Авилов. «Крестьянин, указывающий колчаковцев»). Или визит на «стройку коммунизма», явно с применением труда заключенных, какого-то военного чина (П.Котов). А вот и жемчужина, образчик агитационного искусства — сказочная аллегория с участием хорошо узнаваемого усатого красавца-брюнета, который вместо святого Георгия взобрался на коня и копьем разит врага! (Остальные упыри-буржуи попрятались в углы картины).
Но как хотите, а большой сталинский стиль в своих лучших проявлениях выглядит роскошно. Как например хорошо известный и многократно выставляемый «праздник урожая» (П.Гапоненко), где изобилие и энтузиазм здоровых, довольных советских людей отлично срежиссированы и вкусно изображены. Великолепно смотрится идеал полновеснной женской красоты тех несытых лет.
Выставка не ставит своей задачей хронологически восстановить историю — поэтому «сороковые-роковые» не звучат военной темой. Зато 45 год бравурно-радостно встает с полотен А.Герасимова солнечным светом, упи танными молодыми военными в форме и счастливами девушками, которые сообща празднуют начало мирной жизни. Насколько тоньше и проникновенней лирический утренний пейзаж того же победного мая, встающего над Москвой: мир начинается и рождается заново, все впереди… (Борис Яковлев).
Сдержанно-реалистичной, хотя и позитивной нотой звучит посреди всеобщ его ликования суровый стиль П.Оссовского («В районном центре») из на родной жизни. Из вятских художников запоминается аристократичный Демидов; оказана честь также Петру Вершигорову, хотя никто из его современников не удостоился войти в экспозицию. Его ночной пейзаж с гулянием коней на правом берегу Вятки в виду «огней большого города» висит рядом с Николаем Ромадиным. По какой-то причине отсутствует на выставке и гордость вятского искусства — наш прославленный «европеец» Алексей Исупов.
Есть очень хорошая фраза- если можешь не писать-не пиши. Милая автор,у Вас такой тяжелый слог! Ну тяжело Вас читать . И скучно. Не мучайте себя и читателей- не пишите.
Пусть говорит.
У нее словам тесно.
Лишь бы мыслям было просторно.
С Уважением.